Розділ:
- Актуальне інтерв'ю

«Красной нитью через все, чем я занимаюсь, проходит собственная учеба …»

Сергей Московко:

Сергей Петрович Московко – выпускник Винницкого государственного медицинского института имени Н.И. Пирогова (сейчас – Винницкий национальный медицинский университет имени Н.И. Пирогова).

Неврологической практикой занимается с 1978 г., начинал ординатором отделения неврологии Винницкой областной больницы, защитил кандидатскую и докторскую диссертации.

С 2005 г. заведует кафедрой нервных болезней с курсом нейрохирургии ВНМУ имени Н.И. Пирогова.

Имеет большой научный и преподавательский стаж, никогда не оставлял клиническую практику, принимает активное участие в международных исследованиях.

Сфера профессиональных интересов – паркинсонизм, рассеянный склероз, инсульт, нейродегенеративные заболевания.

– Открытие рентгеновского излучения, работы Павлова по изучению условных рефлексов, появление пенициллина, расшифровка генетического кода ДНК, первая пересадка фетальной нервной ткани, современные методы нейровизуализации – эти и многие другие гениальные открытия позволили перейти науке на принципиально новый уровень понимания многих процессов в медицине. На ваш взгляд, какова вероятность того, что произойдет какоелибо научное событие, которое бы перевернуло существующие представления в медицине и неврологии в частности?

– Вероятность очень высокая! Но я не могу и не должен говорить о медицине в целом: не из скромности, а по причине объективной оценки собственной ограниченной осведомленности. А вот в отношении неврологии могу немного если не пофантазировать, то помечтать. На сегодняшний день подготовленными к «перевороту» мне представляются два основных направления: иммунологические механизмы повреждения нервной ткани и молекулярные механизмы нейродегенераций (включая такие классические болезни, как Альцгеймера и Паркинсона, а также возрастные проблемы нервной системы и старение). Современные достижения молекулярной биологии дают уникальную возможность диагностировать при различных патологиях тонкие нарушения на уровне генов и их продуктов, расширяя тем самым представления о многообразии механизмов повреждения нервной ткани и пораже нии функций. Осталось только вмешаться столь же точно и прицельно в каждом индивидуальном случае. И это возможно с использованием другого универсального природного механизма – иммунологического. Так сойдутся кажущиеся параллельными линии. Природа использует универсальные механизмы и стремится к минимизации усилий так же, как стремится элиминировать любые отклонения (в данном случае – генетические мутации, нарушения метаболизма). Вероятно, мы можем какоето время и какимито методами противостоять природе, но в случае генерализованной «поломки» элиминация – лишь вопрос времени.

Благодаря блестящим умозаключениям Хейко Браака, основанным на морфологических наблюдениях, о стадийности нейродегенеративного процесса (болезнь Альцгеймера, Паркинсона и др.), исследователи обращают все большее внимание на доклинические стадии заболевания, чтобы иметь возможность предотвращать патологический процесс на ранних стадиях. Однако я считаю, что в ближайшие 20 лет существенного прорыва в лечении возрастных нейродегенеративных изменений не произойдет. В настоящее время представляется вполне оправданной концентрация усилий на симптоматической терапии и качестве жизни пациентов.

На сегодняшний день подготовленными к «перевороту» мне представляются два основных направления: иммунологические механизмы повреждения нервной ткани и молекулярные механизмы нейродегенераций …

– А как вы считаете, насколько реализован потенциал неврологии в мире и Украине в частности?

– Принимая потенциал неврологии за 100%, можно сказать, что в мире он используется на 6070%, отечественная неврология с практической точки зрения реализована на 3040%. Проблема организации здравоохранения в развитых странах – доступность к услугам невролога. Нормальным является ожидание консультации специалиста, кроме ургентных ситуаций, в течение 2060 дней. С одной стороны, это очень долго, но, с другой, наши врачи загружены настолько, что у них остается крайне мало времени на их основное занятие – неврологию.

В мировой медицине роль неврологии постоянно растет по причине интегральности и универсальности многих процессов, постоянного расширения сфер интересов в психосоматической плоскости, роли нервной системы в гомеостатической регулировке и адаптивных механизмах всех уровней. К сожалению, не могу этого же сказать об Украине, потому как роль отечественной неврологии постоянно искусственно снижается, нивелируется.

– Сергей Петрович, зная реалии отечественной и зарубежной медицины, в чем видите принципиальные отличия и что хотели бы изменить?

– Единственные показатели, которые уместно использовать при сравнении эффективности систем здравоохранения различных стран, – это продолжительность и качество жизни. Других объективных критериев нет. Я бы не менял ничего в мире и Европе в частности. Они, почемуто, живут дольше и качественнее, чем мы …

Что касается Украины, я искренне считаю, что сам факт проведения реформ в здравоохранении, даже, как обычно, непродуманных и бюрократических, будет мощным стимулом для адаптации и изменения системы. Единственное защитное средство, которое я бы предложил медикам в этих неопределенных условиях, – оформление лицензий на частную практику. На мой взгляд, только так можно попытаться выйти из ситуации бесправия и полной подчиненности системе. А дальше все зависит от способностей, которые всегда будут востребованы. Как говорят, ощущение свободы, свободы выбора дорогого стоит …

Также считаю, что врач должен быть волен и в выборе пациента, а не только наоборот, как это пытаются постулировать, имитируя приверженность «мировому опыту и тенденциям». Общение врача и пациента – это всегда договор между двумя сторонами, и каждая из сторон должна добросовестно выполнять свои обязательства. Отношения, когда одна сторона всем «должна», обречены на неудачу. Эпоха медицины как «сферы обслуживания» исчерпала себя.

– Каким проблемам неврологии, с точки зрения профессионального интереса, вы отдаете предпочтение?

– Основные профессиональные интересы – болезнь Паркинсона и родственные нейродегенерации, инсульт, его профилактика и реабилитация, рассеянный склероз, вопросы боли (в том числе головной), когнитивная сфера, вопросы формирования и прогрессирования патологических форм ходьбы человека. Отдельно стоят психосоматические расстройства. Главное препятствие к развитию этого направления в отечественной неврологии и медицине в общем – проблема семантики: многие термины и понятия имеют совершенно разный смысл в головах разных врачей и пациентов. Возникает непонимание, получается разговор «глухого со слепым», появляется множество несопоставимых интерпретаций и, как следствие, – горсть препаратов, выписанных пациентам. А ведь можно помочь словом, пониманием, соучастием (не путать с сочувствием) и решить все намного проще и эффективнее.

– Так как же правильно трактовать понятие психосоматических расстройств? Расскажите, пожалуйста, подробнее, каким образом можно способствовать развитию этого направления и как это может улучшить существующую ситуацию?

– В обычном понимании психосоматическое расстройство – это ощущение пациентом болезни, нарушений функции, влияющее на повседневную жизнь, за которым, однако, не стоят реальные органические нарушения (морфологические или нейрохимические, обменные и т. д.). То есть, пациент чувствует себя больным, но врач относительно спокоен, так как по данным результатов объективных тестов и анализов отклонений от нормы не обнаружено, но пациент «взял себе в голову», что чтото не в порядке, и поэтому страдает от избытка жалоб и ощущений. Вывод, как правило, сводится к «функциональным» нарушениям в нервной системе, психике и, в лучшем случае, за всем этим стоят тревога и депрессивное расстройство или акцентуация личности (ипохондрический тип личности и др.).

Но это – верхушка айсберга, вернее, тот взгляд на вещи, которому обычно учат в наших медицинских учебных учреждениях. Традиционно, по двум специальностям – неврологии и психиатрии – выпускник знает немного. В первую очередь изза сложности изучения: кажущихся замысловатыми и непривычными понятий, которыми оперируют эти две специальности. И эта проблема дополняется социальной стигматизацией: не дай Бог, чтобы «это» было у меня или моих близких! Любое отклонение в психической сфере жизнедеятельности воспринимается как некая «печать» ненормальности. Отсюда и естественная защитная реакция вытеснения, очень детская и непосредственная по сути, – если закрыть глаза, то источник моего страха исчезает, его уже нет! И нет проблем!

Если же представить, что все с нами происходящее, вся наша «соматическая» жизнь проходит через анализ в нервной системе, отбор, оценку и механизмы регуляции (лимбическая система), то взаимосвязь и взаимовлияние нервной и соматической систем становятся краеугольным постулатом для интерпретации любых явлений в здоровье и болезни. Любые симптомы и признаки, 95% из которых всего лишь компенсаторная реакция организма в ответ на патологию, включая не только патогенетические, но и саногенетические по своей сути механизмы, являются психосоматическими (или соматопсихическими). Это – «взгляд изнутри», попытка посмотреть на реакции организма пациента его же глазами и попробовать понять, как это может быть – с точки зрения органических причин или формирования тех же симптомов без очевидной органической основы. Понятия «органического» и «функционального» весьма условны. По правде говоря, чисто «функциональных» расстройств нет. За самыми легкими и «летучими» (например, периодические головные боли) стоят тонкие биохимические, рецепторноконформационные и электрические отклонения, пусть и временные, но относящиеся к органическим по своей сути. Уж поверьте, что все происходящее и преходящее оставляет свой след в памяти. И когданибудь этот след себя проявит – то ли в виде органического заболевания, то ли в виде психосоматического расстройства. Зависит от обстоятельств.

Это – довольно обширная и, как видите, спекулятивная тема. Но незнание тонкостей проблемы врачами широкого профиля губительно для пациентов (около 50% пациентов соматических поликлиник – лица с разнообразными психосоматическими расстройствами!). Исправить положение вещей возможно только одним путем – образованием. Административно – увеличением числа часов, выделяемых на изучение неврологии и психиатрии в ВУЗе, выделением циклов психосоматической медицины в структуре основных врачебных специальностей – терапии, хирургии и др. Чтобы будущий врач увидел все возможные интерпретации состояния больного (под руководством грамотного в этом отношении Учителя!) и понял, что большинство его пациентов страдают именно этим типом расстройств. Как говорил профессор А.М. Вейн, чтобы поставить диагноз какойлибо болезни, надо, по крайней мере, знать о ее существовании.

А вообще, в этом вопросе я полагаюсь главным образом на семейных медиков, близких для семьи людей, наблюдательных и мыслящих, заинтересованных в том, чтобы разобраться, а не «перевести стрелки». Потому что «этот поезд будет всегда возвращаться по расписанию»…

– Какие существуют для вас приоритеты в работе, с какими проблемами приходится сталкиваться?

– В настоящее время главные приоритеты – изменение качества диагностики в отечественной неврологии, расширение представлений о разнообразии неврологических расстройств и следование принятым в мире стандартам. Многие из них несовершенны, но не идут ни в какое сравнение с отечественной повседневной практикой. Многие диагнозы, которые мы используем (а это и наше представление о процессах, происходящих в организме наших пациентов!) подобны «затерянному миру»! Поэтому красной нитью через все, чем я занимаюсь, проходит собственная учеба, а также попытка передать накопленные знания своим коллегам.

Основные проблемы, с которыми приходится постоянно сталкиваться, – нехватка времени и отчасти собственная неорганизованность, изза чего я погрязаю в текущих делах, не уделяя достаточно, на мой взгляд, внимания вопросам стратегическим. Но это, наверное, у всех так …

… главные приоритеты – изменение качества диагностики в отечественной неврологии, расширение представлений о разнообразии неврологических расстройств и следование принятым в мире стандартам.

– Сергей Петрович, что, повашему, является определяющим в формировании молодого врача как специалиста?

– Учитель! Небезразличный, требовательный учитель, готовый гордиться своим учеником.

– Люди приходят в медицину в силу различных причин: одни чувствуют призвание, других приводят определенные жизненные обстоятельства, для когото это просто случай. Что повлияло на ваш выбор стать врачом?

– Мои родители были врачами, замечательными врачами! И для меня это просто образ жизни, тип мышления, обычность в хорошем понимании этого слова, без излишней патетики. И мои дети стали врачами, неврологами. Это их выбор (или моя вина?). По прошествии более 30 лет в медицине уже както неловко говорить о выборе. Могу лишь сказать: не жалею!..

Подготовила Татьяна Ильницкая