Консультация психиатра

Что же касается кажущейся необходимости седации в терапии острого психоза и снятии психомоторного возбуждения, речь идет скорее о транквилизации, которая далеко не всегда возможна лишь путем погружения больного в глубокий сон. Заметим, что на заре психофармакологии препараты, оказывавшие действие на собственно психотическую симптоматику, назывались большими транквилизаторами. Несколько позже этот термин был заменен на термин «нейролептик» – «токсичный для нервной системы», что очень точно отражало суть тогдашних антипсихотических средств. О сложностях, связанных с седативным эффектом, речь не шла потому, что целью лечения было сделать больного асимптоматичным любой ценой. Однако парадоксально, что в эпоху существования атипичных антипсихотиков, возможностей тонкого подбора препаратов, существования задачи вос­становления многие пациенты получают антипсихотические средства с одной лишь целью седации (которая сама по себе является осложнением лечения!). Классический пример: в реальной клинической практике огромное количество больных получают 25­50 мг азалептина «для сна», не имеющего отношения к собственно антипсихотическому эффекту. Это обусловлено тем, что на протяжении десятилетий, вплоть до середины 90­х гг., эффективность деятельности врача стационара оценивалась в койко­днях, а врача амбулатории – в количестве повторных госпитализаций. Для достижения этих «целей» очень удобен седативный эффект. Но ведь на сегодняшний день во всем мире существуют другие способы оценки результативности лечения: насколько пациент контактен и неконфликтен, оценка наличия или отсутствия у него депрессивной симптоматики, но самое главное – качества его восстановления не только в семье, но и на работе. А это – вопрос качества концентрации внимания, освоения новых навыков. Если же больной постоянно седирован, то о каком качестве внимания может идти речь? Это приводит к потере трудоспособности и, как следствие, к повышению уровня инвалидизации.