сховати меню

Мультимодальные серотонинергические антидепрессанты и возможности их применения в клинической практике

сторінки: 58-63

С.Г. Бурчинский, ГУ «Институт геронтологии имени Д.Ф. Чеботарева НАМН Украины», г. Киев

Депрессивные расстройства, в связи с их частотой (примерно 10 % населения земного шара стра­дают указанной формой патологии), ролью в инвалиди­зации пациентов и тяжелым социально-­экономическим бременем для экономик развитых стран мира, в ­настоящее время являются одной из наиболее ­актуальных проблем не только медицины, но и общества в целом [17]. При этом одной из важнейших характеристик депрессивных расстройств на современном этапе ­является их выход за пределы психиатрической патологии, увеличение удельного веса нейрогенных и соматогенных форм по сравнению с классическими ­эндогенными ­депрессиями (моно- и биполярными аффективными расстройствами) [1, 7, 26].

Так, в настоящее время доля непсихотических форм в общей структуре депрессивной патологии превышает 60 % [26]. Именно этим обусловлен тот факт, что в последние годы все большее количество таких пациентов попадают в поле зрения не психиатра, а врача ­первичного звена — участкового терапевта, или — в случае сомато­генных депрессий или депрессий на почве церебро­вас­кулярной пато­логии — врачей других ­специальностей: ­неврологов, кардиологов, гастроэнтерологов, эндокринологов. Все это актуализирует разработку стратегии и тактики лечения депрессий различного генеза и выбор соот­вет­­ствующих инструментов ­фармакотерапии.

Сравнительная характеристика наиболее часто используемых антидепрессантов

вверх

Антидепрессанты в настоящее время — одна из наиболее интенсивно разрабатываемых групп средств, ­которые занимают лидирующие позиции в ­современной психофармакологии как по числу новых моле­кул, представленных к апробации, так и по ­капиталовложениям в их изучение [14]. Достаточно парадоксальным на этом фоне представляется то обстоятельство, что, несмотря на широкий выбор антидепрессантов разных поколений и с различным типом действия, эффективность всех страте­гий терапии депрессий (купирование ­острого эпизода, стабилизирующая и противорецидивная ­терапия) зачастую остается неудовлетворительной. Наряду с объективными причинами (увеличение количества фармакорезистентных вариантов клинического течения депрессий), большую, а нередко и определяющую роль в этом играют и субъективные факторы, в частности:

  • отсутствие достаточных знаний, особенно у ­врачей — не психиатров, об особенностях механизмов действия, клинико-фармакологических эффектов, титро­вания дозы, побочного действия различных представителей антидепрессантов и, как результат, назначение неадекватного препарата и/или реализа­ция несоответствующей тактики лечения;
  • недостаточный учет анамнеза болезни и особенно­стей сопутствующей фармакотерапии другими лекар­ственными средствами, может влиять на эффективность и безопас­ность лечения, а также на прогноз заболевания.

Кроме того, отдельно необходимо выделить тенденцию к учащению полипрагмазии при лечении депрессий за счет увеличения количества параллельно принимаемых ­других психо- и соматотропных средств, а также к ухудшению пере­носимости многих препаратов ­первого по­ко­ления, особенно трициклических антидепрессантов (ТЦА) [1, 25].

Следует отметить проблему выбора ­соответствующего антидепрессанта у пациентов с соматической патологией, где достижение оптимального сочетания ­эффективности и безопасности становится особенно актуальным.

Так, несмотря на всю свою эффективность и популярность, ТЦА не могут рассматриваться в качестве препаратов выбора в лечении депрессивных расстройств в обще­медицинской и неврологической практике вследствие значительного количества проблем, связанных с их применением:

1. Недостаточная избирательность фармакологическо­го действия, узость терапевтического индекса (­интервала ­между минимальной терапевтической и токсической дозами) и как результат — значительное число побочных эффектов (холинолитические, кардиотоксические, гематологические, психотические, аллергические реакции; развитие судорожного ­синдрома; увеличение массы тела и др.).

2. Отсутствие у многих представителей ТЦА направленных вегетостабилизирующего и анальгетического ­эффектов.

3. Неблагоприятное влияние на когнитивные функции.

4. Необходимость титрования дозы (нередко — ­весьма сложного).

5. Обширный потенциал межлекарственных взаимодействий (соответственно — возрастание риска ­побочных реакций и непрогнозируемых результатов лечения).

6. Наличие значимых возрастных сдвигов в фармакодинамике и фармакокинетике (нежелательность примене­ния в гериатрической практике).

7. Сложности в организации амбулаторного лечения и достижении комплаенса.

8. Наличие значительной популяции рефрактерных пациентов.

Таким образом, несмотря на выраженность тимоаналептического, а в ряде случаев и мощного ­анксиолитического действия, cогласно современным представлениям ТЦА следует исключить из терапии пациентов с ­депрессиями непсихотической природы, сохранив их использование только в случаях эндогенных форм под постоянным ­конт­ролем врача.

Наиболее популярными средствами терапии невро­тических и соматизированных депрессий сегодня оста­ются селективные ингибиторы обратного захвата серо­тонина (СИОЗС). Этому способствовала высокая эффективность данных препаратов (во многих случаях равноценная таковой ТЦА) в сочетании с благо­приятным профилем безопасности.

Однако и препараты СИОЗС, при всей своей клини­ческой ценности, не могут рассматриваться в качестве универсального средства терапии депрессивных расстройств у всех категорий пациентов по таким причинам:

  • наличие определенной популяции пациентов, рефрактерных к терапии СИОЗС (с точки зрения как тимоаналептического, так и анксиолитического эффектов);
  • проявление у ряда лиц таких нежелательных эффектов СИОЗС, как седация, нарушения сексуальной функции, а в ряде случаев — более или менее выраженного холинолитического действия;
  • достаточно высокая стоимость препаратов СИОЗС нового поколения.

В итоге формируется достаточно обширная популяция пациентов с депрессиями, у которых в силу тех или иных причин назначение препаратов СИОЗС ­нецелесообразно либо недостаточно эффективно, и которым в то же ­время не показаны препараты ТЦА.

Не решило также полностью упомянутой проблемы и создание селек­тивных ингибиторов обратного захвата серотонина и нор­адреналина (СИОЗСН). С точки зрения эффективности указанные препараты действительно в определенных ситуациях превосходят СИОЗС, а при терапии резистен­тных форм — и ТЦА. Тем не менее, по критерию безопас­ности и переносимости препараты СИОЗСН, могут вызывать развитие побочных эффектов, ­связанных с гиперактивацией серотониновой системы (головная боль, головокружение, нарушения сна, ­тремор, тревожность, диспепсия, сексуальные расстройства, а при пере­до­зировке — серотониновый синдром) и адренер­ги­ческих влияний (артериальная гипертензия, запоры  и др.), уступают даже препаратам СИОЗС.

Поэтому их применение нельзя считать ­оптимальным выбором у ­многих категорий пациентов с ­депрессией (в первую очередь, страдающих артериальной ­гипер­тензией, ишемической болезнью сердца, нейро­циркуляторной дисто­нией и т. д.).

В этом плане особого внимания заслуживает препарат тразодон, обладающий уникальным механизмом действия и своеобразными клинико-фармакологическими эффекта­ми, и существенно расширяющий современные представления о возможностях препаратов данной группы.

Тразодон может служить классической ­иллюстрацией концепции «мультифункциональных» или «мульти­модальных» препаратов, получившей интенсивное разви­тие в последние годы. Это средства, ­обладающие разнообразными, нередко независимыми друг от ­друга дозо­­зависимыми действиями, позволяющими ­применять один препарат по различным показаниям и вместе с тем, при необходимости, сочетать упомянутые ­эффекты с целью достижения ряда клинических преимуществ [16, 18, 31, 32]. Данная концепция убедительно подтвержда­ет­ся в рамках лечения депрессивных расстройств с использованием тразодона. Его уникальность обусловлена дозо­зависимыми клиническими эффектами. Так, в малых дозах (50-150 мг/сутки) этот препарат ­оказывает ­только сочетанное снотворное и анксиолитическое действие, а в больших (150-450 мг/сутки) — начинает «работать» как эффективный антидепрессант.

За счет чего же достигаются упомянутые эффекты? Прежде всего, следует подчеркнуть, что тразодон явля­ет­­­­ся представителем группы антагонистов-­ингибиторов обратного захвата серотонина. В малых дозах он ­блокиру­ет только определенный подтип серотонино­вых рецепторов — 5-НТ2А, а также (в меньшей степени) α1-адрено­рецепторы и гистаминовые Н1-рецепторы [15, 22]. Именно за счет данного сочетанного механизма действия реализуются гипнотический и анксиоли­тический эффекты тразодона. Как известно, 5-НТ2-рецепторы, в том ­числе и 5-НТ2А, сконцентрирова­ны в кортико-­лимбических структурах, вовлеченных в регу­ляцию психо­эмо­циональных и когнитивных функций, а их плотность существенно возрастает у пациентов с депрес­сией, особенно в сочетании с тревогой [29]. Это подтвержда­ет важную роль данного типа рецепторов в пато­генезе аффективных расстройств. Более того, выявле­на ­корреляция между выраженностью блокады 5-НТ2А-­рецепторов под действием антидепрессантов и клинической эффективностью этих средств [30].

Однако при использовании малых доз тразодона упомянутый эффект не реализуется в развитии тимоаналепти­ческого действия. Начинает он проявляться ­только при увеличении дозы препарата, когда в механизмы его действия вовлекаются блокада обратного захвата серотонина и антагонизм в отношении 5-НТ2С-рецепторов, ­играющих более важную роль в реализации антидепрессивных ­эффектов, чем блокада рецепторов 5-НТ2А-подтипа [31].

При этом важно подчеркнуть, что, например, под влиянием СИОЗС и СИОЗСН повышение концен­трации серотонина приводит к активации 5-НТ2А- и 5-НТ2С-рецепторов, с чем связывают основные побочные эффекты данных препаратов (нарушения сна, сексуальная дисфункция, тревога). Тразодон блокирует данные подтипы 5-НТ-рецепторов, что устраняет риск развития упомянутых осложнений при его применении.

Благодаря наличию у данного препарата агонистического влияния на другой подтип — 5-НТ1А-­рецепторы — сохра­няется нормальная активность серо­тонинергической нейро­медиации и реализуются физио­логические эффекты серотонина [3, 33]. ­Поэтому тразодон ­рассматривается сегодня как классический образец мультимодального серо­тонинергического анти­депрессанта [11, 32].

Роль нарушений сна в патогенезе депрессий и нормализация циркадных ритмов под действием антидепрессантов

вверх

Нарушения сна — один из наи­более типичных диагностических признаков депрессии, отра­жен­ный в Диагности­ческом и статистическом ­руководстве по психическим расстройствам 4-го пересмот­ра (­DSM-IV), и наблюдающийся у 80-90 % паци­ентов с данной пато­логией [18, 37]. Они ­включают нарушения засыпания и пробуждения, дезор­ганизацию структуры сна. В клиническом ­плане очень важным является степень выраженности инсомни­ческих расстройств как один из ведущих критериев субъек­тивной самооценки состояния своего здоровья пациентами с депрессией.

При этом основные жалобы сводятся к ­трудности засыпания, частым пробуждениям, тревожному сну, отсутствию чувства отдыха после сна и т. д. [23]. В ­большинстве случаев наблюдается отчетливая корреляция между выраженностью аффективного ­компонента и тяжестью инсомнии [13]. К тому же нарушения сна могут предшество­вать, сопровождать и/или ухудшать течение патологического процесса [24].

Наиболее характерные особенности инсомнии при депрессии выявляются при объективном полисомнографическом исследовании. Чаще всего при депрессиях проявляются такие объективные нарушения сна, как:

  • увеличение времени засыпания;
  • увеличение доли REM-фазы в общей структуре ­ночного сна;
  • учащение фаз REM-сна;
  • сокращение общей продолжительности сна;
  • сокращение доли медленноволнового сна, соответствующего максимальной глубине «медленного» сна (Non-REM);
  • сокращение латентного периода наступления фазы REM-сна (т. е. сдвиг ее на более ранние ночные часы) [23, 24].

В частности, отмечается корреляция между ­указанными нарушениями и тяжестью клинического течения заболевания, а также вероятностью возникновения рецидива [13].

Хотя в настоящее время остается дискуссионным ­вопрос о том, в какой мере нарушения регуляции ­цикла сон-бодрствование (и, возможно, других циркадных процес­сов) служат триггерным механизмом развития нейро­медиаторного дисбаланса при депрессиях, а в какой мере отображают уже возникшие первично сдвиги в ­других нейромедиаторных системах. Однако не подлежит сомнению то обстоятельство, что адекватная коррекция нару­шений сна у пациентов с депрессиями может рассматриваться не просто как симптоматическая терапия, а как существенный фактор повышения качества ­жизни и улучшения комплаенса в процессе лече­ния [4, 38]. Это особенно актуально в ­случаях, когда при ­выборе соответствующего антидепрессанта достигается возможность максимально ранней коррекции ­нарушений сна (в первые дни терапии), опережающей наступление тимо­аналептического эффекта (на 2-3-й ­неделях вмеша­тельств).

Большинство известных антидепрессантов (ТЦА, СИОЗС, СИОЗСН) в той или иной мере ­влияют на структуру сна и способствуют нормализа­ции полисомно­графических характеристик. Но для каждого препарата влияние на сон достаточно специфично. Например, на начальных стадиях фармако­терапии амитриптилин ускоряет засыпание, а флуоксетин и венлафаксин — ­наоборот, затрудняют [23].

К тому же в целом практически все известные сегодня антидепрессанты ­влияют лишь на отдельные компоненты структуры сна, не выявляя комплексного нормализующего действия на инсомнию при депрессиях [37]. Более того, многие из них вызывают седацию и дневную сонливость либо усиливают проявления инсомнии, вызывая кошмарные сновидения.

Учитывая частоту тревожно-депрессивных расстройств в современной клинической практике и тесно сопря­жен­ных с ними инсомнических нарушений, можно утверждать, что далеко не все антидепрессанты способны адекватно влиять на выраженность тревожной симптоматики. Это в значительной степени снижает их потенциальное положительное действие в отношении нарушений сна.

Попытка влиять на упомянутые нарушения при депрессиях за счет нормализации хронобиологических параметров, реализуемая с участием гормона мелатонина, предпринятая в результате внедрения в практику антидепрессанта агомелатина, также не дала однозначного ответа на вопрос о возможности оптимизации ­данного подхода и лечения депрессий в целом. С применением агомелатина связан ряд проблем.

Во-первых, это замедленное развитие анксиолити­ческого действия. Так, в одном из иссле­дований по влия­нию на симптомы трево­ги было ­продемонстрировано достоверное ­различие эффективности ­агомелатина и плацебо только после 6 недель терапии, что снижает практи­ческую значимость агомелатина в лечении пациентов с тревогой, тесно сопряженной с наруше­ниями сна [35]. У пациентов с тревожно-­депрессивными формами расстройств, когда тревожность нередко явля­ет­ся для них даже ­более тягостным и ­субъективно значи­мым синдромом, чем депрессия, такое ­замедленное действие может серьезно повлиять на достижение компла­енса в ­процессе лечения и привести к отказу от продолжения терапии уже на ранних этапах лечения.

Во-вторых, агомелатин не влияет на важнейший компонент структуры сна — REM-фазу сна [28]. Известно, что именно увеличение доли REM-фазы сна в общей ­структуре ночного сна и сокращение латентного ­периода наступления указанной фазы (сдвиг ее на более ранние ночные часы) являются одними из характерных объективных нарушений сна при депрессиях [23, 24]. Без воздействия на REM-фазу нельзя ­говорить о реальной коррек­ции структуры сна в рамках депрессий.

В-третьих, применение агомелатина не ­позволяет осуществлять управление соотношением ­тимоаналептическо­го, анксиолитического и гипнотического эффектов в за­ви­си­мости от соотношения тех или иных симптомов в клинической картине депрессии, что лишает врача необходимой гибкости в реализации стратегии антидепрессивной фармако­терапии у конкретного пациента. Наконец, имеют­ся данные о повышение уровней активности печеночных транс­аминаз, асоциированном с приемом агомелатина, что является противопоказанием к его применению у пациентов с нарушениями функции печени [20].

Это послужило основой оценки агомелатина Европейским агентством по лекарст­венным средствам (EMA) как альтернативного ­препарата, показанного лишь при отсут­ствии эффекта или непереносимости терапии другими антидепрессантами [20]. Таким образом, возникла необходимость в ре­ше­нии следующих проблем в рамках ­терапии антидепрессантами:

а) нормализация цикла сон-бодрствование у ­пациентов с депрессиями;

б) возможность одномоментной реализации тимо­аналептического, гипнотического и анксиолитического ­действия;

в) сочетания вышеупомянутых эффектов с ­повышением безопасности фармакотерапии депрессий.

В отличие от других анти­депрессантов, ­влияющих на цикл сон-бодрствование, именно ­тразодон обладает возможностью с ­помощью адекватной коррекции ­дозового режима ­управлять соотношением ­гипнотического, анксио­литического и ­антидепрессивного действия, усиливая выражен­ность ­тимоаналептического эффекта в ­данной триаде (при увеличении дозы), либо ослаб­ляя его (при уменьшении дозы). К тому же ­тразодон не изменяет структуру сна, поскольку его действие в этой ситуации является максимально ­физиологичным [32].

Известно, что 5-НТ2А-­рецепторы, с одной ­стороны, вовле­чены в патогенез тревожных расстройств, а с другой — блокада ­данного подтипа рецепто­ров явля­ется важным ­компонентом гипно­тического эффекта, в первую очередь в ­плане обеспечения физиологической длительности сна и оптимизации его структуры [33]. Блокада α1-адренорецепторов и Н1-гистаминовых рецепторов связана с облегчением процесса засыпания и отсутствием ночных ­пробуждений [32].

Таким образом, в малых дозах тразодон обеспечивает развитие мягкого анксиолитического действия и, параллель­но, своеобразного, свойственного только данному препарату комплексного снотворного эффекта.

Преимущества антидепрессивной терапии тразодоном

вверх

Клиническая эффективность тразодона достаточно подробно освещена в ряде публикаций [2, 5, 10, 12, 16, 27]. В исследованиях с применением тразодона при эндо­генных и нейрогенных депрессиях было выявлено, что как антидепрессант он не уступает по эффективности основным представителям ТЦА (имипрамин, амитриптилин) и СИОЗС (флуоксетин, сертралин, пароксетин) в рамках ­основных лечебных стратегий терапии депрессий (купирование острого эпизода, стабилизирующая и ­противорецидивная терапия) при очень хорошей переносимости лечения (­лучшей, чем у препаратов ТЦА, и сопоставимой с таковой у СИОЗС) [6, 8, 12]. Среди важнейших клинических характеристик тразодона следует упомянуть быстроту проявления анксиолитического ­эффекта и нормализации сна (уже на 1-й неделе терапии), а также тимо­аналептического действия — на 2-й неделе [6, 16, 25].

При этом тразодон способствует сокращению ­времени засыпания, увеличению длительности сна, ­уменьшению количества ночных пробуждений; нормализует ­структуру сна, т. е. оказывает максимальное и полное ­снотворное ­действие, не свойственное даже многим «классическим» препаратам-гипнотикам [5, 34]. В отличие от ТЦА, тразодон не обладает антихолинергическими и ­кардиотоксическими свойствами, не влияет на когнитивные функции; а в отли­чие от СИОЗС — не оказывает негативного влияния на сексуальную функцию. Более того, тразодон оказался эффективным инструментом коррекции сексуальных нарушений, вызванных приемом СИОЗС, что существенно расширяет рамки его применения как антидепрессанта [36].

Согласно последним рекомендациям Европейского общества кардиологов (ESC), тразодон включен в перечень антидепрессантов, рекомендованных для ­фармакотерапии депрессии при ишемической болезни сердца [4]. Также он рекомендован Национальной службой здравоохранения Великобритании (NHS) в качестве препарата ­выбора у пациентов пожилого и старческого возраста, которым не показаны СИОЗС, либо при неэффективности/не­переносимости этих препаратов [9].

Все вышеперечисленные данные свидетельствуют о высоком уровне безопасности тразодона, в том числе и при сравнении с другими антидепрессантами. ­Побочные эффекты при его применении наблюдаются нечасто, обычно исчезают в течение первых недель лечения и проявляются в основном в виде повышенной седации, сонливости, утомляемости, головокружения, ортостатической гипотензии. Для тразодона не характерны нарушения со стороны желудочно-кишечного тракта (ЖКТ), ­достаточно частые при применении СИОЗС [21]. Поэтому этот ­препарат можно рассматривать как один из наиболее безо­пасных современных антидепрессантов с хорошей переносимостью.

Противопоказания к приему тразодона минимальны и включают: индивидуальную непереносимость, алкогольную интоксикацию и интоксикацию ­снотворными препаратами, острый инфаркт миокарда (первые 10 дней). Важным условием эффективного и безопасного применения тразодона является правильная схема титро­вания дозы:

  • 1-3-й день — 75-100 мг вечером;
  • 4-6-й день — 150-175 мг вечером;
  • 7-14-й день — 225 мг вечером;
  • далее — сохранение дозы или повышение до 300 мг, из них 100 мг днем и 200 мг вечером.

Очень важно отметить целесообразность различных дозовых режимов тразодона при различных формах пато­логии. Так, минимальная доза 75-100 мг в сутки может применяться у пациентов с соматоформной дисфункцией; 150 мг в сутки — в неврологической практике при пост­инсультной депрессии, депрессии при хронической ишемии мозга, при выраженном тревожно-­депрессивном синдроме и нарушениях сна в рамках различных форм невро­логической патологии; 300 мг в сутки — в психи­атрической практике при большом депрессивном расстройстве с проявлениями тревоги и ажитации. ­Выраженные нарушения сна и/или их субъективная значимость для пациента при любой клинической форме депрессии могут являться основанием для назначения тразодона в качестве препарата выбора.

Новым шагом в усовершенствовании клинического применения тразодона стали разработка и внедрение в практику лекарственной формы с замедленным высвобождением активного вещества — тразодона XR, что позволяет при одно­кратном приеме препарата в сутки добиться ­плавного, но достаточно быстрого формирования стабильной терапев­тической концентрации в крови, избегая пиков и колебаний. А также минимизировать риск развития таких воз­можных осложнений, как ортостатическая гипо­тензия, головокружение и сонливость, а также обеспечить лучший комплаенс в ­процессе лечения.

Сегодня на фармацевтическом рынке Украины представлен оригинальный препарат тразодона — Триттико производства компании Азиенде Кимике Риуните Анже­лини Франческо (А.К.Р.А.Ф., Италия) в форме ­таблеток, содержащих по 75 и 150 мг тразодона и таблеток XR, содержащих 300 мг тразодона.

Это позволяет применять препарат с ­максимально индивидуализиро­ванной схемой лечения и ­оптимальной дозой в зависимости от формы и степени тяжести депрессивного расстройства, возраста пациента, ­наличия сопутствующей патологии и т. д. в различных областях медицины.

Выводы

вверх

В итоге можно сформулировать основные ­преимущества тразодона (Триттико) в клинической ­практике:

1) оригинальность и широта клинико-фармакологических эффектов (сочетание ­тимоаналептического, анксиолитического и гипнотического действия);

2) уникальное и разностороннее физиологическое ­влияние на сон пациентов с депрессиями, не ­свойственное другим антидепрессантам;

3) максимально быстрое проявление клинических ­эффектов;

4) возможность с помощью адекватной коррекции дозо­вого режима управлять соотношением ­гипнотического, анксиолитического и антидепрессивного действия;

5) клиническая эффективность при различных формах депрессивных расстройств;

6) благоприятные характеристики безопасности;

7) разнообразие лекарственных и дозовых форм.

К тому же следует отметить, что появление тразодона (­Триттико) существенно расширило представления о меха­низмах действия и клинических возможностях анти­депрессантов и открыло новые возможности в ­борьбе с ­депрессиями.

На сегодняшний день указанный препарат ­занимает значимое место в стратегии терапии депрессивных расстройств, позволяя тем самым существенно повы­сить эффективность и безопасность фармакотерапевтических вмешательств при одной из ведущих форм патологии в современной медицине.

Литература

вверх

1. Бурчинский С. Г. Проблема фармакотерапии невротических и соматизированных депрессий: критерии выбора антидепрессанта. Здоров’я України.  2005.  № 6.  С. 15.

2. Бурчинский С. Г. Постинсультная депрессия: проблема выбора препарата антидепрессанта. Ліки України. 2012. № 1. С. 54-58.

3. Данилов Д. С. Мультимодальные серотонинергические анти­депрессанты. Журн. Неврол. Психиат. 2017. Т. 117, № 9. С. 103-111.

4. Депрессия и ишемическая болезнь сердца: обзор рекомендаций Европейского общества кардиологов 2018 года. Здоров’я України. 2019. № 1(48). С. 5.

5. Джоффер К. П., Чанг Т., Вейнд В. та ін. Тразодон при безсонні: систематичний оглад. Здоров’я України.  2018. № 24. С. 28-29.

6. Каспер З, Оливьери Л., ДиЛорето Г. и др. Сравнительное рандомизированное двойное слепое исследование тразодона замед­ленного высвобождения и пароксетина при лечении больных с большим депрессивным расстройством. Міжнар. Неврол. Журн. 2012. № 4. С. 67-75.

7. Марута Н. А. Современные депрессивные расстройства (кли­нико-­психопатологические особенности, диагностика, терапия). Укр. Вісник Психоневрол.  2001. Т. 9, вып.4. С. 79-82.

8. Муницца К. Сравнительное исследование тразодона замедленного высвобождения и сертралина при большом депрессивном расстройстве. НейроNews. 2012. № 5. С. 50-56.

9. Настанови щодо лікування депресії. НейроNews. 2019. № 1. С. 48-51.

10. Орос М. М., Луц В. В., Адамчо Н. Н. Тразодон у лікуванні депресії після інсульту. Нов. Мед. Фарм. 2016. № 590.  С. 21-26.

11. Сиволап Ю. П. Нейротрансмиссия серотонина и возмож­ности лечения депрессии. Журн. Неврол. Психиат. 2017. Т. 117, № 11. С. 174-177.

12. Хаустова Е. А. Современная стратегия диагностики и терапии депрессии. Ліки України. 2012. № 9. С. 48-52.

13. Abad V. C., Guilleminault C. Sleep and psychiatry. Dialogues Clin. Neurosci. 2005. Vol. 7. P. 291-303.

14. Arano I. P., Hatchinson B. Lowry T. M. Strategy of search a new psychotropic drugs: what’s alternatives we have? Medical Chemistry Today: New Challenges.  N.Y., Pitton&Co, 2016.  P. 64-89.

15. Cusack B., Nelson A., Richelson E. Binding of antidepressants to human brain receptors: focus on newer generation compounds. Psychopharmacology. 1994. Vol. 114. P. 559-564.

16. Fagiolini K., Comandini A., Catena Dell’Osso M. et al. Rediscovering trazodone for the treatment of major depressive disorder . CNS Drugs . 2012. Vol. 26. P. 1033-1049.

17. Ferrari A. J., Charbos K. J., Norman R. E. et al. The epidemiological modeling of major depressive disorder: application to the Global Burden of Disease Study. PLoS One. 2013. Vol. 29. P. 69637.

18. Frescka E. Trazodone — its multifunctional mechanism of ­­action and clinical use. Neuropsychopharmacol. Hung, 2010. Vol.12. P. 477-482.

19. Fuchs E., Simon M., Schmelting B. Pharmacology of a new anti­depressant: benefit of the implication of the melatonergic system. Int. Clin. Psychopharmacol. 2006. Vol. 21, № 1. P. S17–S20.

20. Howland R. H. A benefit-risk assessment of agomelatine in the treatment of major depression. Drug Safety. 2011. Vol. 34. P. 709-731.

21. Kasper S., Olivieri L., DiLoreto G. et al. A comparative, rando­mized, double-blind study of trazodone prolonged-release and paroxe­tine in the treatment of patients with major depressive disorder. Curr. Med. Res. Opin. 2005. Vol. 21. P. 1139-1146.

22. Knight A. R., Misra A., Guirk et al. Pharmacological characterisation of the agonist radioligand binding site of 5-HN2А, 5-HT2B, and 5-HT2C-receptors. Naunyn-Schmiedeberg’s Arch. Pharmacol. 2004.  Vol. 370. P. 114-123.

Полный список литературы, включающий 38 пунктов, находится в редакции.

Наш журнал
у соцмережах:

Випуски за 2019 Рік

Зміст випуску 10 (111), 2019

  1. Ю.А. Бабкина

  2. В.Я. Пішель, Т.Ю. Ільницька, М.Ю. Полив’яна

  3. М.М. Орос, О.В. Тодавчич

  4. Т. Матіяш, А. Бондарчук

Зміст випуску 9 (110), 2019

  1. Ю.А. Бабкина

  2. С.Г. Бурчинский

  3. С.Г. Бурчинский

Зміст випуску 8 (109), 2019

  1. Ю.А. Бабкина

  2. А. Г. Кириченко, А. Ф. Нечай, Н. О. Смульська, Т. І. Стеценко

Зміст випуску 7 (108), 2019

  1. Ю.А. Бабкина

  2. А.Е. Дубенко, И.В. Реминяк, Ю.А. Бабкина, Ю.К. Реминяк

  3. Н.А. Науменко, В.И. Харитонов

  4. М.О. Матусова, І.А. Марценковський

Зміст випуску 6 (107), 2019

  1. Т.О. Скрипник

  2. Ю.А. Бабкина

  3. Ю.А. Бабкіна

  4. А.Е. Дубенко, И.В. Реминяк, Ю.А. Бабкина

  5. Т.В. Руда

  6. А.А. Криштафор

Зміст випуску 5 (106), 2019

  1. И.А.Марценковский, А.В.Каптильцева

  2. В.Ю.Паробій

  3. Ю.А. Крамар

  4. В.И. Харитонов, Ю.М. Винник

  5. В.И. Харитонов, Ю.М. Винник

  6. В.И.Харитонов, Ю.М. Винник, Г.И. Селюков

  7. Т.А. Зайцева, О.А. Борисенко, П.П. Зайцев,

  8. Н.А. Максименко

  9. И.И. Марценковская, М.В. Нестеренко, Ю.А. Войтенко, Д.И. Марценковский, К.В. Дубовик, О.С.Ващенко

  10. Д.В. Иванов

  11. М.М. Орос, Р.Ю. Яцинин

  12. Н.К. Свиридова, Т.В. Чередніченко

  13. С.Г. Бурчинский

Зміст випуску 4 (105), 2019

  1. Т.О. Скрипник

  2. Ю.А. Бабкина

  3. Ю.А. Бабкина

  4. Л. Шаттенбург, Я. Кульчинський

  5. Є.І. Суковський

Зміст випуску 3 (104), 2019

  1. Ю.А. Бабкина

  2. К.В. Дубовик, І.А. Марценковський

Зміст випуску 1 (102), 2019

  1. Ю.А. Бабкина

  2. М.В. Шейко

  3. В.Ю. Мартинюк

  4. І.А. Марценковський, І.І. Марценковська

  5. А.Е. Дубенко, Ю.А. Бабкина

  6. Ю.А. Крамар

Випуски поточного року

Зміст випуску 1, 2024

  1. І. М. Карабань, І. Б. Пепеніна, Н. В. Карасевич, М. А. Ходаковська, Н. О. Мельник, С.А. Крижановський

  2. А. В. Демченко, Дж. Н. Аравіцька

  3. Л. М. Єна, О. Г. Гаркавенко,