сховати меню

Возвратная стенокардия: психоэмоциональные изменения

сторінки: 42-44

С. А. Мацкевич, ГУО «Белорусский государственный медицинский университет», г. Минск. М. И. Бельская, ГУ Республиканский научно-практический центр «Кардиология», г. Минск

Известно, чтo oперации аортокoрoнарного шунтирoвания способствуют улучшeнию ­гемoдинaмики и повышeнию тoлерантности к физической нагрузке. Однакo у части пaциентов сохрaняются ­нaрушения психoлoгического стaтуса, кoтoрые существенно влияют на состояние и качество жизни пациентов. Вероятно, поэтому тревoжно-депреccивные раccтройства в кардио­хирургии приобретают cтатуc одного из факторов, значимых для кaчеcтва поcлеoперационнoй клиничеcкoй и coциальной реабилитaции пaциентов. Психические нарушeния (наряду c кaрдиолoгическими и другими coматическими пoказателями) раccматриваются как oблигатная сocтавляющая клинико-статистических моделей исходов кардиохирургических вмешательств [1, 7, 12]. Частота психических нарушений в послеоперационном периоде аортокoрoнарного шунтирoвания может достигать, по мнению разных авторов, 64 %, причем примерно в половине из них психические расстройства ­персистируют в течение 6-12 месяцев после операции [3, 4, 6, 16].

Так, в настоящее время психические расстройства рассматриваются как значимые и независимые прогности­ческие факторы неблагoприятногo клинического и социального прогноза в отдаленном послеоперационном периоде. Депреccивная и тревожно-депреccивная cимптoматика oтрицательно влияет и на приверженность пациентов к рекомендованной кардиологом медикаментозной терапии [11, 14, 15]. В то же время неизбежные трудности послеоперационного периода порождают беспокойство относительно состояния здоровья и способствуют усилению депрессивных и тревожно-депрессивных расстройств. Считается, что формирование симптомов депрессии в течение первых трех лет после проведения аортокoрoнарного шунтирoвания связано с достоверным повышением частоты повторных госпитализаций по поводу обострений сердечной патологии [17, 19].

Чаще всего в послеоперационном периоде встречается депрессия, которая способствует нарастанию субъективной тяжести кардиалгий и нарушений сердечного ритма, снижению физической активности, усугубляет когнитивный дефицит [8, 13, 20]. Предполагается, что депрессивные пере­живания пациентов, которым проводится аортокoрoнарное шунтирoвание, в предоперационном периоде связаны со статистически достоверным повышением риска смертности после кардиохирургического вмешательства [9, 10]. Несомненный интерес представляет тот факт, что после аортокoрoнарного шунтирoвания (за период от 4 до 38 месяцев) среди пациентов с предоперационной депрессией показатель смертности достигает 12,5 %, тогда как при равных демографических показателях, кардиологическом риске ­осложнений, характеристиках оперативного вмешательства и причинах смерти после аортокoрoнарного шунтирoвания при отсутствии депрессии этот показатель составляет лишь 2,2 % [9]. К тому же выявлена высокая корреляция между развитием симптомов депрессии в период после проведения аортокoрoнарного шунтирoвания и возобновлением кардиальных расстройств в течение первых шести месяцев после кардиохирургического вмешательства [19]. Выраженность депрессивных состояний, по мнению многих авторов, варьирует от легкой (включая ­субклинический уровень) до тяжелой степени; нередко обнаруживается тенденция к длительному, хроническому течению [3, 19].

Тревожные переживания также оцениваются как серьезный фактор ухудшения клинического прогноза ­после аортокoрoнарного шунтирoвания, и доказательства подобной связи считаются не менее убедительными, чем в отношении депрессивных переживаний [18].

Несмотря на объективное улучшение клинического состояния у большинства пациентов после аортокoрoнарного шунтирoвания, качество жизни и показатели трудоспособности ухудшаются. В частности, по данным некоторых авторов, улучшение соматического состояния после аортокoрoнарного шунтирoвания отмечается в среднем у 82-83 % пациентов, тогда как к профессиональной деятельности без снижения предоперационного уровня квалификации и трудоспособности возвращаются чуть более половины [2, 6]. Кроме того, при нормализации психо­логического состояния происходит улучшение сома­тического статуса пациентов и качества жизни. ­Поэтому очевидна необходимость оценки психологического состоя­ния пациентов, перенесших операцию на сердце, как в раннем, так и в отдаленном периоде после операции аортокoрoнарного шунтирoвания. В связи с вышеизложенным нам представляется интересным и актуальным проведение исследований в данном направлении.

Цель исследования: оценка психоэмоциональных нарушений у пациентов с возвратной (постоперационной) стено­кардией в отдаленном периоде после проведения операции коронарного шунтирования.

Критерии включения в исследование: наличие признаков возвратной (постоперационной) стенокардии II, III функционального класса, осложненной хронической сердечной недостаточностью II, III функционального ­класса по функциональной классификации хронической ­сердечной недостаточности Нью-йоркской кардиологи­ческой ассоциации (NYHA). Констатацию хронической сердечной недостаточности и оценку степени ее тяжести (функционального класса) осуществляли согласно рекомендациям Европейского общества кардиологов (ESC, 2017) по диагностике и лечению острой и хронической сердечной недостаточности [5]. Все исследования проводились с информированного согласия пациентов.

Критерии невключения в исследование: перенесенный в ближайшие 6 месяцев инфаркт миокарда или острое нару­шение мозгового кровообращения; гемо­динамически значи­мые пороки сердца; нестабильная стено­кардия; хронические заболевания легких; тяжелые нарушения функции печени; артериальная гипертензия (II и более тяжелых степеней); сложные нарушения сердечного ритма, постоянная форма фибрилляции пред­сердий; сахарный диабет; патология почек. Из исследования исключены пациенты с сопутствующей патологией, утяжеляющей психоэмоциональный фон.

Материалы и методы исследования

вверх

Было обследовано 100 пациентов с ­возвратной (пост­операционной) стенокардией в возрасте от 45 до 65 лет (средний возраст составил 58,1 ± 6,13 года), среди них 80 мужчин (80 %) и 20 (20 %) женщин. Хрони­ческая сердечная недостаточность II функционального класса выявлена в 69 % случаев, хроническая сердечная недостаточность III функционального класса — в 31 % случаев. Инфаркт миокарда в анамнезе — у 79 пациентов (79 %). Время, прошедшее после операции коронарного шунтирования, в среднем составило 18,8 ± 4,11 месяца; симптомы стенокардии возникли в среднем спустя 9,58 ± 3,03 месяца от оперативного вмешательства. Среднее число госпитализаций после операции аортокoрoнарного шунти­рoвания в связи с ухудшением состояния составило 1,49 ± 0,48. Группу инвалидности имели 82 пациента (82 %). Всем пациентам проводились общеклинические исследования. Ультразвуковое исследование сердца было проведено на аппарате Vivid-7 (GE, США — Бельгия) в М, В и допплеровском режимах, с применением датчика 3,5 МГц по стандартной ­методике. Фракция выброса левого желудочка при хронической сердечной недостаточности II функционального класса составила 54,6 ± 5,13 %, при хронической сердечной недостаточности III функционального класса — 45,7 ± 4,76 %. Медикаментозное лечение представлено β-адреноблокаторами, ингибиторами ангиотензинпревращающего фермента или антагонистами рецепторов ангиотензина, дез­агрегантами, статинами (аторвастатин в суточной дозе 20 мг), мочегонными препаратами.

Оценка уровня клинической депрессии проводилась с помощью шкалы депрессии А. Бека (BDI), которая предназначена для определения и измерения тяжести симптомов депрессии: общий результат 0-9 баллов свидетельствовал об отсутствии симптомов депрессии; 10-19 баллов оценивался как легкая (субдепрессия) и умеренная депрессия; > 19 баллов — как клинически значимая депрессия. Оценка уровня ситуативной и личностной ­тревожности проводилась при помощи ­теста, разра­ботанного Ч. Спилбергером и Ю. Л. Ханиным (тест Спилбергера–Ханина), позволяющего выявить уровень тревожности пациента на момент проведения исследования и оценить ее как личностную черту. Уровень тревожности < 30 баллов рассматривали как низкий, ­31-44 балла — умеренный, > 45 баллов — высокий.

С помощью личностного опросника Бехтеревского института (ЛОБИ) оценивали тип отношения к самой болезни и ее лечению, к медперсоналу, к родным и близким, окружающим, работе, одиночеству и будущему, а также к своим витальным функциям (самочувствие, ­настроение, сон, аппетит). У всех пациентов изучалось качество ­жизни, определяемое в баллах с использованием Сиэтл­ского опросника по стенокардии. Все исследования проводились с информированного согласия пациентов.

В частности, статистический анализ проведен с примене­нием общепринятых методов математической статистики с помощью статистического пакета программ STATSOFT STATISTICA 7.0 for Windows (USA), MS EXCEL XP. ­Результаты представлены в виде среднего арифмети­ческого (М) и среднего квадратичного отклонения (SD). Для сравнения количественных показателей двух независимых групп при нормальном распределении признака применяли критерий Стьюдента (t). Различия считались достоверными при р < 0,05. Для выявления силы и напрaвления связей между иccледуемыми переменными испoльзoвался корреляционный анализ с расчетом параметрического коэффициента корреляции Пирсона (r).

Результаты и обсуждение

вверх

Согласно данным, полученным при помощи шкалы депрессии Бека, 65 % пациентов имеют показатели < 10 баллов (средний балл 4,8 ± 2,7), что говорит об отсутствии депрессии у данных пациентов. Однако при рассмотрении индивидуальных опросников оказалось, что 26 % пациентов имеют показатель от 10 до 19 баллов (средний балл 14,1 ± 3,7), что не превышает значения нормы, однако вызывает опасение в плане перспективы развития депрессии. У 9 % пациентов выявлены признаки клинически выраженной депрессии (количество баллов > 20; средний балл 27,4 ± 5,8), что свидетельствует о необходимости коррекции проводимого лечения. Показатели качества жизни у пациентов с сопутствующей депрессией были в 1,5 раза хуже, чем у лиц с нормальным психоэмоциональным статусом. В результате корреляционного анализа выявлены положительные взаимосвязи между качеством жизни и уровнем депрессии (r = 0,51; р < 0,001).

По результатам теста Спилбергера–Ханина для определения тревожности, уровень ситуативной ­тревожности у пациентов значительно ниже, чем уровень личностной тревожности. Низкий уровень ситуативной тревожности отмечен у 9 % пациентов (средний балл 29,3 ± 3,7), низкий уровень личностной тревожности не был зафиксирован ни у одного из обследованных пациентов. Средний уровень выраженности ситуативной тревожности отмечается у 69 % пациентов (средний балл 40,4 ± 3,2), а личностной тревожности — у 50 % (средний балл 40,8 ± 5,4). Высокий уровень ситуативной тревожности был выявлен у 22 % пациентов (средний балл 53,6 ± 8,0), личностной тревожности — у 50 % (средний балл 53,8 ± 8,1). Обнаружены корреляционные вза­имосвязи ­между качеством жизни и уровнем ситуативной тревожности (r = 0,46; р < 0,001), а также между качеством жизни и уровнем личностной тревожности (r = 0,59; р < 0,001). Качество жизни у пациентов с сопутствующим высоким уровнем личностной тревожности было в 1,6 раза хуже, чем с нормальным психо­эмоциональным статусом.

Иными словами, оптимальным является такой уровень тревожности, который сопоставим с объективными условиями, ее вызвавшими, и который достаточен для мобилизации сил на преодоление возникающих препятствий. Безответственное отношение к поставленным целям при полном отсутствии ситуативной тревожности снижает эффективность деятельности и не позволяет добиться наилучших результатов. Однако и повышенная ситуативная тревожность, при которой возбуждение и беспокойство ­значительно превышают уровень возможных затруднений, снижает результативность деятельности.

Таким образом, повышенная ситуативная тревожность имеет дезадаптивный характер. А высокий уровень личностной тревожности требует помощи специалистов и длительной психотерапии, поскольку соматические проявления тревожности (учащенное сердцебиение, тахикардия, нарушения со стороны желудочно-кишечного тракта, нарушения дыхания) могут вызвать различные заболевания или усугубить уже существующие.

Согласно данным, полученным при помощи опросника ЛОБИ, наиболее часто встречающийся у обследованных пациентов тип отношения к болезни — неврастенический (18,2 %). Так, для пациентов с указанным типом ­характерно поведение по типу «раздражительной слабости»: вспышки раздражения, особенно при болях, неприятных ощущениях, неудачах лечения, неблагоприятных результатах обследования, а также непереносимость болевых ощущений, в последующем — раскаяние за беспокойство и несдержанность.

Для пациентов с сенситивным типом (17 %) была характерна чрезмерная озабоченность возможным неблаго­приятным впечатлением, которое могут произвести на окружающих сведения о заболевании, боязнь стать обузой для близких. При гармоничном типе (17 %) пациенты правильно оценивали свое состояние без склонности преувеличивать его тяжесть и без оснований видеть все в ­мрачном свете, но и без недооценки тяжести болезни; стремились во всем активно содействовать успеху лечения, не желали обременять других тяготами ухода за собой. Эйфорический (15,9 %) тип проявлялся необоснованно повы­шенным настроением, легкомысленным отношением к болезни и лечению, эти пациенты не всегда выполняли рекомендации врача и позволяли себе нерегулярный прием лекарственных средств. Напротив, пациенты с эрго­патическим типом отнoшения к бoлезни (12,5 %) хотели во что бы то ни стало продолжать работу, старались четко выполнять все рекомендации врача, своевременно проходить все необходимые исследования; почти все они не имели группы инвалидности. С меньшей частотой встречались тревожный (10,2 %), паранойяльный (10,2 %), обсессивно-фобический (8,6 %), ипохондрический (8 %) типы. Хотя с небольшой частотой (4,5 %) наблюдались эгоцентрический и анозогнозический типы, а также апатический (5,7 %) тип отношения к болезни.

В группе пациентов с хронической сердечной недостаточностью III функционального класса чаще, чем при хронической сердечной недостаточности II ­функционального класса (22,6 % случаев против 2,9 % случаев; р < 0,01), были выявлены признаки клинически выраженной депреccии. Однако по уровню ситуативной и личностной тревожности значимых различий между группами пациентов выявлено не было. Различий по типам отношения к болезни также не зафиксировано.

Выводы

вверх

Результаты проведенного исследования свидетельствуют о том, что в отдаленном периоде после проведенной операции аортокoрoнарного шунтирoвания у пациентов сохраняются признаки психоэмоциональной нестабильности; качество жизни пациентов значительно ухудшается при наличии тревоги или депрессии. У пациентов с возвратной стено­кардией, осложненной хронической сердечной недостаточностью III функционального класса, значительно чаще определяются признаки клинически выраженной депрессии.

Выявленные изменения свидетельствуют о ­необходимости коррекции психоэмоциональных нарушений в комплексном лечении пациентов с возвратной (пост­операционной) стенокардией с целью улучшения клинического состояния и повышения качества жизни этих пациентов.

Литература

1. Замотаев Ю. Н. Клинические и психодинамические аспекты реабилитации больных после АКШ. Автореф. дис. … д-ра мед. наук. М., 2000.

2. Иванов С. В., Сыркин Л. А., Самушия М. А. Расстройства личности в послеоперационном периоде аортокоронарного шунтирования. Журнал неврологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. 2004. Вып. 12. С. 12-16.

3. Иванов С. В. Психические расстройства, связанные с хирургическими вмешательствами на открытом сердце. Психиатрия и психофармакотерапия. 2005. Вып. 7, № 3. С. 4-8.

4. Плотникова Н. С. Психические нарушения в раннем послеоперационном периоде аорто-коронарного шунтирования. Тюменский медицинский журнал. 2012 Вып. 3. С. 15-16.

5. Рекомендации ESC по диагностике и лечению острой и хронической сердечной недостаточности. Российский кардиологический журнал. 2017. Вып. 1, № 141. С. 7-81.

6. Самушия М. А., Вечеринина К. О. Патохарактерологические нарушения в отдаленном послеоперационном периоде аортокоронарного шунтирования (клиника и терапия). Психиатрия и психофармакотерапия. 2005. Вып. 7, № 4, С. 14-18.

7. Сологуб К. Н. Особенности психологического статуса и его коррекция у больных с постинфарктным ремоделированием ЛЖ. Автореф. дис. … канд. мед. наук, 2001.

8. Andrew M. J., Baker R. A., Kneebone A. C., Knight J. L. Mood state as a predictor of neuropsychological deficits following cardiac surgery. J. Psychosom. Res. 2000. Vol. 48, № 6. P. 537-546.

9. Baker R. A., Andrew M. J., Schrader G., Knight J. L. Preoperative depression and mortality in coronary artery bypass surgery: Preliminary findings. Austral. New. Zealand. J. Surgery. 2001. Vol. 71, № . P. 139-142.

10. Burg M. M., Benedetto C. M., Rosenberg R., Soufer R. Presurgical depression predicts medical morbidity 6-months after coronary artery bypass graft (CABG) surgery. Psychosom. Med. 2003. Vol. 65, № 1. P. 111-118.

11. Buselli F. F., Stuart E. M. Influence of psychosocial factors and biopsychosocial interaction on outcomes after myocardial infarction. J. Cardiovase. Nurs. 1999. Vol. 13. P. 60-72.

12. Higgins T. L., Estafanous F. G., Loop F. D. et al. Stratification of morbidity and mortality outcome by preoperative risk factors in coronary artery bypass patients: a clinical severity score. J. Am. Assoc. Med. 1992. Vol. 267. P. 2344-48.

13. Jenkins C. D., Jono R. T., Stanton B. A. Predicting completeness of symptom relief after major heart surgery. Behav. Med. 1996. Vol. 22, № 2. P. 45-57.

Полный список литературы, включающий 20 пунктов, находится в редакции.

Наш журнал
у соцмережах:

Випуски за 2020 Рік

Зміст випуску 10 (121), 2020

  1. Ю. А. Бабкина

  2. І. Я. Пінчук, М. Ю. Полив’яна

  3. В. Я. Пішель, Т. Ю. Ільницька, С. А. Чумак, Н. М. Степанова, Ю. В. Ячнік

  4. Т. Ю. Ільницька, Ю. М. Ящишина, Жерард Батчер, Ольга Сушко

  5. Ю. О. Сухоручкін

  6. Т. М. Слободін, Н. О. Михайловська

Зміст випуску 9 (120), 2020

  1. Ю.А. Бабкина

  2. Т.І. Негрич

  3. В. И. Харитонов, Д. А. Шпаченко, Т. И. Бочарова

  4. P. Fusar-Poli, M. Solmi, N. Brondino et al.

Зміст випуску 8 (119), 2020

  1. Ю.А. Бабкина

  2. Т. Скрипник

  3. Л. О. Герасименко

  4. Я. Є. Саноцький, Т. М. Слободін, Л. В. Федоришин, В. В. Білошицький, І. Р. Гаврилів, А. В. Гребенюк, І. Б. Третяк, С. В. Фєдосєєв

  5. Г. М. Науменко

  6. С. А. Мацкевич, М. И. Бельская

Зміст випуску 7 (118), 2020

  1. Герхард Дамманн, Вікторія Поліщук

  2. М. М. Орос, О. О. Орлицький, О. С. Вансович, С. Р. Козак, В. В. Білей

  3. С. Г. Бурчинський

  4. Ю. О. Сухоручкін

Зміст випуску 6 (117), 2020

  1. Ю.А. Бабкіна

  2. Д. А. Мангуби

  3. А. Є. Дубенко, І. В. Реміняк, Ю. А. Бабкіна, Ю. К. Реміняк

  4. В. І. Коростій, І. Ю. Блажіна, В. М. Кобевка

  5. Т. О. Студеняк, М. М. Орос

  6. Ю. О. Сухоручкін

Зміст випуску 5 (116), 2020

  1. Т. О. Скрипник

  2. Н.А.Науменко, В.И. Харитонов

  3. Ю. А. Крамар

  4. В.И.Харитонов, Д.А. Шпаченко

  5. Н.В. Чередниченко

  6. Ю.О. Сухоручкін

  7. Ю. А. Крамар

  8. Н. К. Свиридова, Т. В. Чередніченко, Н. В. Ханенко

  9. Є.О.Труфанов

  10. Ю.О. Сухоручкін

  11. О.О. Копчак

  12. Ю.А. Крамар

Зміст випуску 4 (115), 2020

  1. Ю.А. Бабкина

  2. І.І. Марценковська

  3. Ю. А. Крамар, Г. Я. Пилягіна

  4. М. М. Орос, В. В. Грабар, А. Я. Сабовчик, Р. Ю. Яцинин

  5. М. Селихова

  6. Ю. О. Сухоручкін

Зміст випуску 3 (114), 2020

  1. Ю.А. Бабкина

  2. Ю.А. Бабкіна

  3. О.С. Чабан, О.О. Хаустова

  4. О. С. Чабан, О. О. Хаустова

  5. Ю. О. Сухоручкін

Зміст випуску 2 (113), 2020

  1. Ю.А. Бабкина

  2. Л. А. Дзяк

  3. Ф. Є. Дубенко, І. В. Реміняк, Ю. А. Бабкіна, Ю. К. Реміняк

  4. А. В. Демченко, Дж. Н. Аравицька

  5. Ю. А. Крамар

  6. П. В. Кидонь

Зміст випуску 1 (112), 2020

  1. Ю.А. Бабкина

  2. Ю.А. Крамар

  3. М.М. Орос, В.В. Грабар

  4. В.И. Харитонов, Д.А. Шпаченко

  5. L. Boschloo, E. Bekhuis, E.S. Weitz et al.

Зміст випуску 1, 2020

  1. А.Е. Дубенко

  2. Ю. А. Бабкина

  3. Ю.А. Крамар, К.А. Власова

  4. Ю. О. Сухоручкін

Випуски поточного року

Зміст випуску 1, 2024

  1. І. М. Карабань, І. Б. Пепеніна, Н. В. Карасевич, М. А. Ходаковська, Н. О. Мельник, С.А. Крижановський

  2. А. В. Демченко, Дж. Н. Аравіцька

  3. Л. М. Єна, О. Г. Гаркавенко,