«Матрасная могила» Генриха Гейне

Выдающийся немецкий поэт эпохи романтизма Генрих Гейне практически полжизни страдал неврологическим заболеванием. Тем не менее, несмотря на то что болезнь сделала Гейне инвалидом, и последние 10 лет перед смертью поэт был прикован к постели, он не сдался, а продолжал вести полноценную творческую жизнь. Несовершенство медицинской диагностики XIX ст. оставило недуг творца безымянным. Новые гипотезы о диагнозе Гейне не перестают появляться и сегодня. Вот неполный перечень предполагаемых заболеваний поэта из различных исследований: нейросифилис, туберкулез с последующим менингоэнцефалитом, хронический панэнцефалит, боковой амиотрофический склероз, невринома позвоночника, рассеянный склероз, саркоидоз, спинальная амиотрофия, порфирия. Столь длинный список обусловлен, прежде всего, разнообразием симптомов, наблюдавшихся у больного. Вместе с тем более тщательная дифференциальная диагностика позволяет значительно сократить ряд возможных диагнозов.

Генрих Гейне (1797-1856) родился в немецком городе Дюссельдорфе, в семье еврейского торговца тканью Самсона Гейне и Бетти Ван Гельдерн. У Генриха было двое младших братьев и сестра. Родители будущего поэта не славились ни большим состоянием, ни отличным образованием, тем не менее, всеми силами стремились обеспечить своим детям лучшее будущее. Сам же Генрих, как и многие творчески одаренные люди, отличался непростым характером, проведя первую половину жизни в поисках собственной идентичности и колеблясь то с вероисповеданием, то с выбором профессии. По мнению некоторых исследователей его биографии, с детских лет у него присутствовала акцентуация личности по аффективно-лабильному типу, которая в зрелом возрасте сменилась неврастеническим синдромом на фоне органического поражения центральной нервной системы.

После частной еврейской школы родители отправили Гейне учиться в католический лицей, по окончании которого он продолжил образование в экономическом училище. Семья видела в сыне продолжателя торговых традиций и довольно долго, но безуспешно, пыталась сделать из него коммерсанта. После неудачной стажировки во Франкфурте-на-Майне несколько лет (1816-1819) Генрих провел под опекой своего дяди Соломона Гейне, который держал свой банк в Гамбурге. Бизнесмен из поэта, совершенно не умевшего рационально распоряжаться собственными финансами, естественно, не получился. Окончательно рассорившись с дядей, Генрих вернулся домой и решил попробовать себя в качестве студента. С получением высшего образования дела также шли не очень гладко. В 1819 г. он поступил на юридический факультет Боннского университета, но уже через год перевелся в Геттинген, откуда его исключили за вызов другого студента на дуэль за полученное оскорбление. Восстановившись в Берлинском университете, он провел там два года (1821-1823), и, вернувшись в 

Геттинген, в 1825 г. получил, наконец, звание доктора права. Однако юридической практикой Гейне так никогда и не занялся.

Первые свои стихи Генрих опубликовал в 1817 г., но самый известный сборник его стихов «Книга песен» увидел свет в 1827 г. В нем герой лирических поэзий страдает от неразделенной любви, так же как и автор к своей кузине Амалии. В 1830 г., вдохновившись демократическими процессами во Франции и пытаясь избавиться от ненавистной прусской цензуры, Гейне, в творчество которого начали звучать остросоциальные ноты, эмигрирует во Францию.

В 1834 г. у Гейне начались отношения с парижской продавщицей Кресанс Эжени Мира, которую он называл на немецкий манер – Матильдой. В 1841 г. они поженились, и хотя брак был мезальянсом – супруга была малообразованной и несколько грубоватой, не проявляла интереса к литературе и культурной жизни, Матильда оставалась спутницей жизни Генриха до самой его смерти. Она, как могла, ухаживала за больным поэтом, и когда врач Л. Вертгейм отметил плохой уход, который получал Гейне, Матильда, не стесняясь, зарядила ему кулаком в глаз.

В молодости Гейне страдал головными болями, вероятно, мигренозного характера (возможно, причиной этому была черепно-мозговая травма, полученная в детстве – ушиб головы камнем, брошенным его другом Йозефом Найцигером). Он постоянно ездил лечить мигрень на курорты Англии и северного побережья Франции. В одном из писем поэт писал: «Я живу…по старому, то есть восемь раз в неделю у меня головные боли». Кроме того, он полностью не переносил алкоголь. Во всем же остальном Генрих до 30 лет считал себя здоровым человеком.

Первые симптомы его болезни, продолжавшейся почти 25 лет, проявляют себя во время очередной поездки на курорты Нормандии (Гавр, Дьепп, Руан) в сентябре 1832 г. После внезапного пареза двух пальцев левой руки постепенно сила и движения в пальцах восстанавливаются, но в июне 1837 г. он пишет: «…моя левая рука сохнет с каждым днем все больше и больше и скоро, как видно, отомрет совсем…левая рука парализована до локтя…». При этом Гейне, говоря в своих письмах о «параличах», отмечает, что мышечная сила при них сохранена. В дальнейшем, на протяжении 1837-1855 гг., у поэта наблюдаются, по меньшей мере, 12 эпизодов ухудшения зрения или диплопии, два депрессивных эпизода, симптомы псевдобульбарного расстройства, прогрессировавшие с 1843 г., и полная параплегия с 1848 г. вплоть до самой смерти.

В сентябре 1837 г. Гейне писал о временном ухудшении зрения, которое в течение нескольких часов прогрессировало до полной слепоты правого глаза. Через две недели зрение улучшилось, но с декабря по январь вновь наблюдалось обострение. В июне 1838 г. у Гейне на протяжении трех недель отмечалась диплопия, после которой наступило новое ухудшение зрения, продолжавшееся до начала зимы. В письме от 8 июля 1839 г. поэт писал: «Через 10 дней проблемы со зрением вернулись, у меня кружится голова, предметы качаются передо мной, они окрашены в серовато-серебристый цвет». Это свидетельствовало об осциллопсии и нарушении цветовосприятия, вероятно, в результате неврита зрительного нерва. С болезненными симптомами со стороны зрительного органа Гейне, по настоянию врачей, боролся с помощью пиявок. Очередное обострение состоялось в 1841 г. При этом 8 января 1841 г. Гейне стрелялся на дуэли с Соломоном Штраусом – и хотя поэт промахнулся и сам получил легкое ранение в бедро, можно сделать вывод, что нарушения зрения в этот период были не столь серьезны. В 1844 г. наблюдалось три периода ухудшения зрения, в 1845 г. – еще один, когда Гейне перестал открывать один глаз. В последнем случае птоз проявил себя уже на фоне парапареза.

Через два года после первых проблем с левой рукой на фоне прогрессирования физических симптомов у Гейне появляются симптомы депрессии. В 1842 г. у него уже имело место подобное состояние. Помимо пареза мышц лица слева и левой руки, Гейне описывает парестезии и диплопию. Он мучается от головной боли, читает через лупу, «левый глаз закрыт совершенно, правый затуманен и косит…».

В начале 1843 г. у поэта развился парез правого лицевого нерва. Он писал в апреле в одном из писем брату: «...болезнь эта за последнее время вступила в очень серьезную фазу. Почти вся левая сторона парализована и потеряла чувствительность; способность движения мускулы еще сохранили. Возле левой брови, у переносицы словно лежит свинцовая тяжесть, которая не исчезает никогда; тяжесть эта ощущается уже два года… При этом левый глаз очень слаб и болит; часто он не в ладу с правым, и по временам это вызывает расстройство зрения, которое гораздо нестерпимее, чем мрак полной слепоты. Уже два месяца у меня на затылке заволока, но это только паллиатив и я не верю ни в какие лекарства».

В январе 1846 г. Гейне пишет: «…болей у меня нет, только параличи. Мои губы по временам так парализованы, что я молча сижу…». В феврале 1846 г. у поэта вновь происходит паралич лицевого нерва. Парез жевательных мышц резко затрудняет прием пищи. Генрих пишет: «…все пошло хуже, – органы речи настолько парализованы, что я не могу говорить, а есть я не в состоянии уже четыре месяца: не чувствую вкуса, жую и глотаю с большим трудом…стеснение в груди доводит меня ежесекундно до удушья, все время клокотание в груди и икота». Он отправляется на курорт Кортэ в Пиренеях, где принимает серные ванны. Поэт вспоминает свое лечение там в ироничной манере: «Ванны..., напоминающие могилу, ужасные темные камеры с каменными трубами, напоминающими временный гроб, в которых нужно лежать один час в день... Очень нужное приготовление перед отправкой на тот свет». Впрочем, ванны не приносят облегчения, так как вскоре у Гейне появляется новый симптом – недержание мочи.

Вынужденная изоляция поэта привела к тому, что в газетах начали распространяться слухи о его кончине. В марте 1848 г. он писал: «…я совсем не вижу и не могу сделать двух шагов… На ногах не держусь…». В мае после посещения Лувра Гейне принесли домой на носилках. У поэта отнялись ноги, и он упал на пол у подножия статуи Венеры Милосской. Нижний парапарез постепенно перешел в параплегию. Уже в июле 1848 г. Генрих мог пребывать только в постели. Свидетелем сцены, как жена поэта вместе с сиделкой переносили его на простыне из кровати в кресло, был Карл Маркс, состоявший с Гейне в приятельских отношениях. Поэт со свойственной ему иронией шутил: «Видите, дорогой Маркс, женщины по-прежнему носят меня на руках». Черным юмором пропитаны и его остроумные диалоги с врачами. Во время одного из посещений доктором Груби он спросил: «Доктор, долго ли я еще протяну?», на что врач ответил: «Очень долго». – «Ну тогда не говорите этого моей жене» – парировал поэт. Гейне говорил, что его ноги словно из ваты, упоминал о болезненной судороге, пробегавшей по позвоночнику: «Правая рука тоже начинает отмирать и теперь я полчеловека…у меня ужаснейшие, мучительнейшие конвульсии, к тому же я словно закован в кандалы».

Поэт оставался в постели последующие восемь лет жизни, в шутку называя ее своей «матрасной могилой». Его мучили приступы мышечных болей и спазмов – сверлящих, рвущих, стреляющих. Беспокоили его также кишечные колики, частые рвоты, слюнотечение, расстройство актов мочеиспускания и дефекации. Сентябрь 1848 г.: «Мои проблемы заключаются в спинном мозге... На протяжении 48 часов я корчился от ужасающих спазмов, которые достигли рук... Они вызывают деформации частей тела, но не боль. Это невозможно назвать даже существованием, а только умиранием заживо... Губы парализованы, как и ноги... Я не могу жевать, и меня кормят, как птицу...». Декабрь 1848 г.: «Зрение несколько улучшилось... Сами глаза не поражены, а только закрыты... Что-то видно только тогда, когда мне поднимут веки. Я стал плаксивым, что весьма чуждо моей натуре и стало мрачным, дополнительно тревожащим меня моментом...». Январь 1850 г.: «...Ужасные спазмы... Нижняя половина тела будто скручена в узлы... Могу лежать только на боку... Запоры продолжаются уже 2 недели... Морфин немного помогает, однако я принимаю его слишком много... Живу, кажется, в постели... Надиктовал несколько стихотворений... Голова усталая и безмозглая из-за боли, спазмов лица и челюстей и опиатов. Я хотел бы принимать лекарства, которые бы на определенное время заменили морфин».

Удивительно, что болезнь не повлияла на когнитивные способности Гейне – все эти годы поэт создавал прекрасные стихи, писал мемуары. Творчество в значительной мере помогало ему переносить физические муки: «Мое умственное возбуждение есть скорее результат болезни, чем гениальности. Чтобы хоть немного утешить мои страдания, я сочинял стихи. В эти ужасные ночи, обезумев от боли, бедная голова моя мечется из стороны в сторону и заставляет звенеть с жестокой веселостью бубенчиков изношенного дурацкого колпака». Тем не менее, в последнем его сборнике «Романсеро», вышедшем в свет в 1851 г., отразилось тяжелое душевное состояние поэта – в его поэзиях зазвучали ноты декаданса, пессимизма и скепсиса. Гейне часто язвил в отношении своей болезни и в стихах:

В августе 1854 г. Гейне переехал в другую квартиру, более комфортабельную, но в то же время влажную и холодную. Он стал часто болеть простудой, которая плохо поддавалась лечению. Генриха постоянно мучил пароксизмальный кашель. Новое жилье специально подыскали на последнем этаже дома (из-за головных болей и повышенной слуховой чувствительности он не мог переносить шаги над головой). По этой же причине прилегавшие к его спальне комнаты должны были оставаться нежилыми. В последние годы, помимо помощи сиделки и супруги, Гейне нерегулярно пользовался услугами чтецов и секретаря, которому диктовал свои тексты. Приподниматься на кровати он мог с помощью специального приспособления из шнуров, прикрепленных к потолку, за которые он хватался.

Генрих Гейне умер 17 февраля 1856 г. в Париже и был похоронен на кладбище Монмартр. Официальной причиной смерти принято считать легочные осложнения болезни. За несколько недель до кончины Гейне стал жаловаться на удушье, перед самой смертью началась непроизвольная рвота.

За Гейне ухаживала целая вереница врачей: Фердинанд Кореф, Генрих Рольфс, Давид Груби, Август-Франсуа Шомель, гидропат Лео Вертгайм, офтальмолог Юлиус Зихель. Консультировавший Гейне с 1834 г. венгерский медик Груби, когда пациент жаловался на проблемы с глазами, причиной его болезни считал поражение спинного мозга. Именно Груби заметил важный неврологический симптом у Гейне – он не мог свистеть. В 1846 г. Гейне собирался ехать в Берлин к хирургу Диффенбаху, который пытался оперативно лечить диплопию и птоз, но побоялся преследований со стороны прусских властей. По совету докторов Жози и Рюстона ему делали прижигания на затылке и крестце, назначали калия йодид и морфий.

Лечебные методы, применявшиеся в отношении болезни, были скорее симптоматическими и не имели терапевтического эффекта: слабительные средства, гирудотерапия, флеботомии, втирания неаполитанской (ртутной) мази, лечение на курортах. Применялись и так называемые «заволоки» или «фонтанели»: через прокол под кожей протягивали пучок конских волос (считалось, что возникшее воспаление «отвлечет» основную болезнь). От болей и при бессоннице поэту назначались высокие дозы производных опиума – 0,42 г/сут, что стоило немалых денег. По одной из версий, он умер именно от передозировки опиума (И.С. Криворучко, О.М. Тарасенко, Н.М. Яцковская, 2007).

Судороги в брюшной полости можно объяснить побочным эффектом опиума, который Гейне употреблял с 1848 г. Морфий вводился с помощью подкожных конусов. С июля 1854 г. Гейне ежедневно опрыскивали морфием пролежни, прикладывали горячие припарки с раствором, а также засыпали порошок в открытую рану на затылочной области. В последние годы жизни поэт применял опиум и для того, чтобы облегчить приступы непродуктивного кашля. Груби, остававшийся врачом Гейне до самой его смерти, писал его брату, что Генрих умер вследствие слабости, вызванной сильной рвотой, не по причине длительной болезни, а от кратковременного недомогания. Вполне вероятно, что неконтролируемая рвота была вызвана высокими дозами морфия. 15 февраля 1856 г., за два дня до смерти поэта, когда появился указанный симптом, Груби не было в Париже, и Матильда пригласила жившего по соседству врача. Он назначил от рвоты «чай из апельсинового цвета и воду Виши с каплей настойки опиума» каждые полчаса. Безусловно, такое лечение, хоть и было само по себе адекватным симптому, привело к еще большей передозировке препарата. Длительное злоупотребление опиумом может вызывать паралитическую кишечную непроходимость и как следствие – сильную рвоту. Последняя наблюдается также при острой интоксикации препаратом. Рвота продолжительностью более трех дней может привести к серьезному алкалозу, особенно в ослабленном организме, нарушению сердечной функции и снижению активности дыхательного центра.

Внимательная дифференциальная диагностика позволяет исключить некоторые из предполагаемых диагнозов поэта. Так, порфирию, спинальную амиотрофию и боковой амиотрофический склероз опровергают зрительные симптомы. В клиническую картину нейросаркоидоза, на мысль о котором наталкивает сочетание симптомов поражения центральной нервной системы и краниальных невропатий, не укладываются офтальмологические и спинномозговые проявления. Невролог А.Я. Подгорная предположила, что у Гейне была невринома корешков на нижне-грудном-поясничном уровне. Однако течение болезни поэта не подтверждает эту версию: заболевание началось с пареза левой руки, затем развились парез глазодвигательных мышц и псевдобульбарные расстройства, а парез нижних конечностей и спинальное нарушение акта мочеиспускания присоединились гораздо позже.

Одним из наиболее «популярных» диагнозов поэта остается нейросифилис (в частности, такие клинические формы, как tabes dorsalis и менинговаскулярный сифилис). Все же следует помнить, что нарушения зрения при нейросифилисе необратимы, чего не было в болезни Гейне. Во время своего путешествия по Англии Генрих много писал о лондонских проститутках, по некоторым данным, в 1826 г. он мог заразиться венерическим заболеванием. Вероятно, это диагноз обсуждался врачами поэта. Так, 1846 г., когда болезнь поэта стала очевидной для окружающих, его знакомые и друзья обсуждали ее в переписке. Г. Эвербек сообщал о неких «признаках размягчения головного мозга», а Ф. Энгельс в письме к К. Марксу писал: «Консилиум врачей с неопровержимой ясностью установил, что у Гейне все симптомы прогрессивного паралича». Более того, сам поэт в письмах и даже в стихах упоминал о том, что болен «болезнью спинного мозга», «спинной сухоткой».

В последних исследованиях (И. Джеллинек, 1990; Р. Шиффтер, 2004; Н. Ларинский, 1999-2012) активно обсуждается версия о том, что Гейне болел рассеянным склерозом, поскольку в клинической картине присутствовала диссоциация поражений во времени и пространстве (зрительные нервы, ствол, спинной мозг). При этом рецидивирующие краниальные нейропатии являются необычными симптомами рассеянного склероза, в то же время изолированные поражения 5, 7 и 8-го черепных нервов характерны для данной патологии.

Болезнь Гейне началась за несколько лет до первого описания рассеянного склероза Р. Карсвеллом и Ж. Крювелье в 1831-1841 гг. В 1835 г. французский патологоанатом Крювелье описал и позднее назвал эту болезнь «пятнистым склерозом» («Sclérose en taches»). Независимо от своего французского коллеги британский патолог шотландского происхождения Карсвелл описал это заболевание в своем атласе в 1837 г. Уже после смерти поэта в отдельную нозологическую форму ее выделил Ж.М. Шарко (1868). Первым известным больным рассеянным склерозом был внук британского короля Георга III Август д’Эсте (1794-1848), диагноз которому был поставлен ретроспективно. Во времена Гейне болезнь относили то к «прогрессивному параличу помешанных», то к «спинной сухотке», что считалось следствием венерических заболеваний, поэтому весьма закономерными были предположения о сифилисе поэта. Немецкий невролог В. Эрб (1840-1921), подробно описавший клинику рассеянного склероза, включил в свое описание многие симптомы Гейне. Среди них чрезвычайная изменчивость симптомов и постепенное начало заболевания, легкие расстройства чувствительности в дебюте, головные боли, головокружения, расстройстве походки (атаксическая походка), парастезии, тремор. Не менее чем в 16 из опубликованных писем поэт пишет о головокружении, сопровождающемся тошнотой или рвотой. Гейне с большим трудом, из-за тремора, выводил размашистые и большие «жирные, в полдюйма» буквы (макрография – один из характерных признаков рассеянного склероза). Больные рассеянным склерозом не могут сложить губы трубочкой, испытывают затруднения глотания и жевания (все это отмечалось и у поэта), а также слюнотечение: «…когда я склоняюсь над письменным столом, у меня непрерывно течет слюна…я не чувствую вкуса, жую и глотаю с большим трудом». Временная или продолжительная диплопия при рассеянном склерозе также возможна. Возможны и спонтанные ремиссии, которые наблюдались на начальных стадиях болезни Гейне. Атрофия верхних конечностей не является частым симптомом, хотя и наблюдалась у поэта, так же как и симптом «куртки или корсета в области туловища» (в 1846 г. Гейне жаловался на «тяжесть паралича, обручем сковавшем мне грудь»). Из характерных симптомов – ухудшение состояния больных после приема теплых ванн, когда из-за резкой слабости они не могут выбраться из нее самостоятельно (Гейне упоминал о том, что после горячей ванны ему становилось хуже, в то время как морские купания или серные ванны он переносил нормально).

Подытоживая, хотелось бы дать слово самому Гейне, который даже в критический период своей болезни находил силы видеть в последней источник остроумных шуток. Однажды он сказал: «Мои нервы настолько расшатаны, что, без сомнения, на выставке они получили бы большую золотую медаль за боль и муки». На вопрос же одного из любопытствующих, не воспринимал ли поэт свои страдания как милость божью, Гейне ответил: «Милосердный Бог проделывает надо мной всевозможные эксперименты, однако я предпочел бы, чтобы он избрал для этой цели кого-нибудь другого».

Подготовила Ольга Устименко