Розділи:
Огляд
Новое в психиатрии
 |
Ведущий рубрики: Станислав Иванович Костюченко - ассистент кафедры психиатрии Национальной медицинской академии последипломного образования имени П.Л. Шупика
Адрес для корреспонденции:
|
Психиатры из Индии V.H. Phutane et al. в журнале Indian
Journal of Psychiatry опубликовали результаты небольшого исследования, цель которого заключалась в определении показаний к электроконвульсивной терапии (ЭКТ) индийским пациентам, страдающим шизофренией (2011; 53 (2): 149-151). Авторы проанализировали показания к назначению этого метода терапии больным шизофренией в медицинской литературе. С введением в клиническую практику психотропных средств ЭКТ с целью лечения шизофрении стали назначать значительно реже. В современных клинических рекомендациях отмечают, что при шизофрении ЭКТ является методом выбора и может использоваться:
• в определенных ситуациях в качестве дополнительного метода терапии в сочетании с антипсихотиками;
• для лечения кататонических симптомов;
• в случаях, когда хороший результат ЭКТ имел место в прошлом.
Ученые ретроспективно изучали показания к назначению ЭКТ у
101 пациента с шизофренией и проспективно наблюдали еще за
101 больным, которому назначали ЭКТ в одной из университетских клиник. Самыми частыми показаниями были: применение ЭКТ как дополнения к терапии антипсихотиками, необходимость достижения быстрого терапевтического ответа и резистентность к лечению. Среднее количество сеансов ЭКТ составило
8,4 ± 2,8. После курса лечения ЭКТ заметное улучшение имело место у 93% пациентов, что служило основанием для прекращения ЭКТ. Ни в одном случае не отмечалось осложнений, которые требовали бы прекращения курса ЭКТ. Что касается клинических симптомов, то самым частым показанием являлись кататонические симптомы, реже этот метод применяли для лечения агрессивных и суицидальных пациентов. Лишь у незначительного числа больных ЭКТ применяли как терапию первой линии.
Таким образом, в этом исследовании было показано, что практика применения ЭКТ в условиях университетской клиники в Индии соответствует рекомендациям западных руководств и кокрановских обзоров. Авторы отметили, что подобных исследований по применению ЭКТ в клинической практике проводилось немного.
· · ·
Социальные дисфункции при шизофрении, проявляющиеся неадекватным выполнением социальных ролей и ожиданий, ухудшением взаимоотношений, плохим уходом за собой и плохими навыками межличностного и социального взаимодействия, являются одним из ключевых диагностических признаков этого расстройства. Во многих исследованиях была показана взаимосвязь между тяжестью клинических симптомов и нарушениями социального функционирования. Психиатры из Германии M. Brune et al. провели исследование, цель которого заключалась в выяснении значения отдельных клинических симптомов в плохом социальном функционировании пациентов. Результаты были опубликованы в журнале Psychiatry Research (2011; 190 (1): 9-17). Исследователи сравнили группу из 69 пациентов, страдающих шизофренией, с контрольной группой здоровых лиц (n = 46). Участников обследовали с применением методик определения IQ, критических способностей и гибкости мыслительных процессов и шкалы оценки негатив-
ных и позитивных симптомов (PANSS), подшкалы которой были разделены в соответствии с моделью «пяти факторов» (позитивные, негативные симптомы, симптомы дезорганизации, возбуждения и «аффективный» фактор).
Статистический анализ полученных данных показал связь меньших показателей социального функционирования и более тяжелых клинических симптомов, а не познавательных нарушений у пациентов. Иными словами, навыки социального функционирования зависели исключительно от тяжести клинических симптомов. По мнению авторов, эти результаты свидетельствуют о важности и целесообразности применения тренинга социальных навыков в реабилитации больных шизофренией, поскольку он может оказывать благоприятный эффект на социальное функционирование пациентов.
· · ·
Психиатры из Нидерландов
F. Lamers et al. изучали факторы, влияющие на тяжесть симптомов депрессии. В литературе описаны различные факторы риска, которые отрицательно влияют на течение депрессии, но их прогностическая ценность недостаточно изучена. Например, сообщалось, что неблагоприятное течение депрессии отмечается при наличии в анамнезе травм, полученных в детском возрасте, различных стрессоров, депрессии в семейном анамнезе, хронических соматических заболеваний; также влияние оказывают такие факторы, как пол, возраст и социально-экономическое положение. Однако эти данные не всегда позволяют клиницисту выявить группу пациентов высокого риска, которым требуется особый подход в выборе стратегии лечения, обеспечить пациента достаточной информацией о прогнозе заболевания. В журнале Psychiatry Research (2011; 190 (2-3): 226-231) были опубликованы результаты исследования, в котором авторы попытались изучить клинические особенности пациентов и прогностическую значимость широкого диапазона факторов риска.
В течение одного года ученые наблюдали (катамнестическое наблюдение) за 789 пациентами, которым впервые был поставлен диагноз рекуррентного депрессивного расстройства (РДР). Пациентов набирали в клиниках общей практики и специализированных службах охраны психического здоровья. Возраст участников варьировал от 18 до 65 лет. Диагноз РДР основывался на данных международного диагностического интервью (CIDI), тяжесть симптомов оценивали с помощью шкалы исследования депрессивных симптомов (IDS).
В качестве факторов риска рассматривали следующие показатели: травмы в детском возрасте, негативные события на протяжении последних 12 месяцев, уровень нейротизма, наличие соматических заболеваний, семейное положение, пол, возраст и образование.
Результаты анализа полученных данных свидетельствовали о том, что факторами, определявшими плохой прогноз в плане тяжести симптомов на протяжении одного года, были: высокий уровень нейротизма, отсутствие супруга и/или партнера и больший возраст. Эти факторы определяли тяжесть симптомов через год независимо от их тяжести в начале исследования. Другие прогностические факторы большей тяжести симптомов включали: сопутствующие тревожные расстройства, первый эпизод РДР и большую тяжесть симптомов в начале исследования. Авторы пришли к выводу, что выявленные факторы худшего прогноза тяжести депрессивных симптомов включают в себя как клинические характеристики, так и демографические факторы, и это следует учитывать при определении прогноза РДР у конкретных пациентов.
· · ·
В интернет-издании BMC Psychiatry были опубликованы результаты исследования ученых Kallestad et al., в котором авторы пытались проанализировать практику диагностики и лечения нарушений сна у пациентов, обратившихся за психиатрической помощью (2011; 11: 186). В этом исследовании был проведен анализ медицинской документации 40 261 пациента, клиническую оценку 3497 больных и анализ анкет о симптомах психических расстройств и нарушений сна у 3041 пациента. Цель этого исследования состояла в определении частоты диагностики нарушений сна у пациентов, постановки диагноза расстройств сна и назначения снотворных средств.
В проанализированных медицинских данных расстройство сна было диагностировано лишь в
34 (0,08%) случаях. В группе больных, прошедших клиническую оценку, расстройство сна диагностировали у 24% пациентов, в анкетах 42% респондентов указали нарушения сна в качестве основной проблемы. Анализ полученных данных позволил выявить, что соответствие между основной жалобой на нарушения сна у пациента и диагноза с указанием на расстройство сна не превышало 30%. Анализ практики назначения снотворных средств показал, что лишь в 55% случаев назначений клиницисты отмечали наличие нарушений сна и в 22% ни клиницист, ни пациент не отмечали таковые в диагнозе или жалобах соответственно.
Ученые пришли к следующим выводам: у лиц с диагнозом психического расстройства практически никогда не диагностируется нарушение сна, а в случаях расстройства сна диагноз основывается исключительно на сообщениях пациента. Авторы также отметили, что их исследование не заключалось в том, чтобы подвергнуть критике устоявшийся среди клиницистов подход, когда нарушениям сна не дается надлежащая диагностическая оценка, а, скорее, отметить существующее недостаточное понимание диагноза бессонницы. Это может быть обусловлено как недостатками в процессе подготовки врачей в вопросах медицины сна, так и несовершенством кодирования бессонницы в действующих классификациях психических расстройств, которые, возможно, будут устранены в последующих редакциях DSM и МКБ.
/thumbs/widget_no2012_10-45_509e1c4eae1b70a5a456273cc380cef2.jpg)
/thumbs/widget_no2012_9-44_4679f5b88b24aa9cb618f512bdc49092.jpg)
/thumbs/widget_no2012_8-43_26cad5b88ddf5a743f95ca429b4c906d.jpg)
/thumbs/widget_no2012_7-42_86a9e4da36ea1a0db29c7bd40ea47bf2.jpg)
/thumbs/widget_no2012_6-41_95619ec1daf610ad2dcf1807a3dea079.jpg)
/thumbs/widget_no2012_5-40_6337bb5366e25ae3aba094521feb2dfb.jpg)
/thumbs/widget_no2012_4-39_7d337a6b6ef0eaddfe130c03de9c2153.jpg)
/thumbs/widget_no2012_3-38_647553d86543f015aecc127ace4d2ade.jpg)
/thumbs/widget_no2012_2-37_47f44a39a5728a1047623e171b83f7f4.jpg)
/thumbs/widget_no2012_1-36_c36daeafd4162943d279739ca6c9f0b4.jpg)
/thumbs/widget_nn24_2-148_titul.jpg)
/thumbs/widget_nn24_1-147_titul-1.jpg)
